За свою практику он порядка десяти раз защищал людей по статье 205.2 УК. Гайнутдинов рассказывает, что политические активисты нечасто становятся фигурантами подобных уголовных дел. В основном людей судят за высказывания об Исламском Государстве и других террористических организациях. В этот же день в Петербурге проходил обыск у 23-летнего антифашиста Александра Меркулова.
Аудиозапись и текст Прокопьевой на сайтах СМИ обнаружил ФГУП “Радиочастотный центр”, используя электронную программу мониторинга публикаций в интернете, которая реагирует на ключевые слова, включая “террорист” и “взрыв”. – Ну, думала, обычно на людей, которые пишут такие глупости, но не имеют какого-то отношения к политическим партиям, внимание-то не особо обращают (Ромасенко не состоит в КПРФ. – РС). Я просто не подумала, что на эту мою глупость обратят внимание органы ФСБ. После освобождения Кунгуров высказывал желание покинуть Россию.
”Мы будем мыслить, будем жить, преодолеем все невзгоды, чтоб в каждом сердце возродить Октябрь семнадцатого года!” – такой статус стоит у нее сейчас на странице “ВКонтакте”. Даже если бы Надежда Ромасенко не удалила тот самый пост, из-за которого возбуждено уголовное дело, отыскать его сегодня было крайне сложно. На ее странице одна за другой идут многочисленные публикации на тему коммунизма, а альбомы переполнены картинками о величии СССР, Ленина и Сталина. В настоящей статье под публичным оправданием терроризма понимается публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании. Кунгуров говорит, что это было связано не столько со статьей, по которой он сидел, сколько с его репутацией заключенного, который может предать огласке информацию о нарушениях в местах заключения.
Также она известна как “экстремистская статья” и ассоциируется в российском сегменте интернета с выражениями “срок за репост” или “посадка за репост”. В Испании в 2015 году ужесточили наказание за “прославление терроризма” с использованием интернета. По данным организации Amnesty International, с 2015-го по 2017 год по этой статье были осуждены 84 человека, в то время как с 2011-го по 2013 год по ней были осуждены только 23 человека. Кроме того, с 2016 года все дела о терроризме рассматривают только в окружных военных судах. Дела по статье 205.2 в последнее время ведет преимущественно ФСБ. Действительно, фигурантами дел об оправдании терроризма после взрыва стали как минимум четыре человека, комментировавшие это событие.
Как и Прокопьевой, ему вменили часть 2 статьи 205.2 УК — оправдание терроризма в интернете. Обвинение предъявили из-за постов Меркулова в социальных сетях. Дело против антифашиста стало по меньшей мере пятнадцатым, возбужденным за публикации в интернете о взрыве в приемной ФСБ в Архангельске.
Независимые эксперты крайне редко привлекаются к такой деятельности, рассказывает действительный член Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам (ГЛЭДИС). Этот собеседник Би-би-си пожелал остаться неназванным, так как его общение со СМИ могут не одобрить на основном месте работы. Британию Миятович отнесла “к многочисленной группе государств, которые приняли или собираются принять меры, криминализирующие выражение определенных мнений в угоду интересам национальной безопасности”. Она упомянула законопроект о борьбе с терроризмом и обеспечении безопасности границ, проходивший в тот момент через британский парламент. В интервью радио “Свобода” Ромасенко признала, что оставила комментарий, но говорила, что не знает, как сам предсмертный пост оказался на ее странице. Она предполагает, что “просто попала под какой-то мониторинг”.
Прокопьева свою вину не признает и считает дело политически мотивированным. В последнем слове она напомнила суду о свободе слова и миссии прессы, подчеркнув, что объектом критики для СМИ “всегда было и будет государство – система власти с аппаратом принуждения, способным стать инструментом массовых репрессий”. С тех пор пенсионный законопроект приняли, а против нее самой действительно возбудили уголовное дело.
“Наша задача – не допустить укоренения такой судебной практики”, – считает Арапова. “Нельзя запрещать общественную дискуссию по вопросам безопасности общества. В тексте Светланы нет состава преступления, а есть качественная аналитическая журналистика, и единственным законным исходом дела должно было быть полное оправдание”, – заявила она. Они обнаружили в тексте Прокопьевой признаки оправдания терроризма или “разрушительных действий”, а также “негативной и враждебной установки в отношении представителей правоохранительных органов и прочих государственных структур”. В итоге суд не стал запрещать Прокопьевой заниматься журналистикой, в приговоре об этом ничего не сказано. Она также получит назад служебное удостоверение и загранпаспорт, но до вступления приговора в силу останется под подпиской о невыезде. Кроме штрафа осужденная должна заплатить 85,9 тысячи рублей издержек на судебные экспертизы ее текста.
Наказываются штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей либо в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо лишением свободы на срок от двух до пяти лет. Блогер считает, что “никаких способов соскочить с этой статьи нет”, так как исход дела зависит от экспертизы, которую заказывает ФСБ. Год назад Европейский суд по правам человека коммуницировал жалобу Велитова.
“Вы что в нем исправить хотите? Религиозное восприятие мира его? Это не получится”, – риторически спрашивает адвокат Хасавов. Позже выяснилось, что имам проходит по делу об оправдании терроризма. Поводом для расследования стала проповедь, которую священнослужитель произнес в сентябре 2013 года. Правозащитный центр “Мемориал” не признал Стомахина политзаключенным, отметив, что его тексты “заслуживают серьезного порицания”, так как “в них содержатся призывы к насилию”.
Сейчас он, по собственному выражению, находится “в подполье”. Он объясняет это тем, что против него “пытаются сшить два-три дела”. В разговоре через Skype Кунгуров не сказал, где живет, ограничившись словами о том, что находится “в Евразии”. Однако на практике в дело вступает человеческий фактор – никто не застрахован от ангажированности экспертов, их непрофессионализма или ошибочного восприятия ими своей задачи, говорит собеседник Би-би-си. Так, экспертизы иногда выполняют сотрудники без достаточного опыта работы или с неясной квалификацией, которые не владеют основными методиками лингвистического анализа, жалуется он.
После запроса прокурором реального срока и запрета на профессию для Светланы Прокопьевой в Москве и Пскове прошли акции журналистов в ее защиту, в результате были задержаны около 10 человек. Псковские историки и секретные свидетели, которые давали следствию показания об оппозиционных взглядах журналистки, в суд вызваны не были. Глава “Эха Москвы в Пскове” Максим Костиков заявил на допросе, что Прокопьева, по его мнению, к моменту публикации, превратилась “из журналиста в публициста”. Прокопьева написала ее после взрыва, совершенного в здании ФСБ в Архангельске 31 октября 2018 года.
- Против нее возбудили уголовное дело за “оправдание терроризма” после комментария под новостью о теракте в Архангельске.
- Поводом для расследования стала проповедь, которую священнослужитель произнес в сентябре 2013 года.
- В октябре 2019 года Прокопьева опубликовала открытое письмо, в котором назвала свое дело “убийством свободы слова в России”, заявив, что считает его “банальной местью обиженных силовиков”.
- Амнистий по террористическим статьям не проводят, а условно-досрочное освобождение возможно только после отбытия ¾ срока.
- Гайнутдинов добавляет, что позиция суда по такого рода уголовным делам одинаковая.
- Дело против антифашиста стало по меньшей мере пятнадцатым, возбужденным за публикации в интернете о взрыве в приемной ФСБ в Архангельске.
Суд в Пскове признал виновной в оправдании и пропаганде терроризма журналистку “Радио Свобода” (в России это СМИ признано иностранным агентом) Светлану Прокопьеву. Уголовное дело против Прокопьевой возбудили из-за авторской колонки о возможных причинах взрыва, совершенного 17-летним юношей в здании архангельского управления ФСБ. 52-летней активистке КПРФ Надежде Ромасенко из Вытегры грозит до семи лет тюрьмы. Против нее возбудили уголовное дело за “оправдание терроризма” после комментария под новостью о теракте в Архангельске. Из-за размытости формулировок и широкого применения о 282-й статье говорили как об инструменте, который помогает возбуждать дела против активистов.
Надежда больше переживает не из-за семи лет тюрьмы, что ей грозят, а из-за того, что у нее изъяли ноутбук. Ведь на нём было много ценной музыки и теперь она не может “диджеить”. Это ее хобби – включать музыку на свадьбах, банкетах, ну и на митингах тоже. После частичной декриминализации 282-й статьи, “оправдание терроризма” имеет все шансы стать одним из основных инструментов для политических репрессий, “и, соответственно, проводником их будет ФСБ”, говорит Гайнутдинов из “Агоры”. До недавнего времени главной “политической” статьей УК РФ была 282-я – о возбуждении ненависти либо вражды. Международная правозащитная организация Amnesty International еще в 2008 году выразила беспокойство в связи с тем, что “судебное преследование по статье 282 использовалось для подавления мирного осуществления права на свободу выражения”.
17-летний Михаил Жлобицкий принес в здание самодельное взрывное устройство, при взрыве которого погиб. “Я не рассчитывала на то, что меня признают невиновной”, – сказала она. Я ещё очень боюсь, что они мне там всё вычистят подчистую. У меня там за 25 лет накопилось много такой музыки, которую я сразу не смогу восстановить. У меня даже люди просили, чтобы я им флешки с музыкой на определённые темы записывала.
Уголовное дело по статье об оправдании терроризма возбуждено не было. После вступления приговора в силу журналистке должны вернуть изъятый у нее служебный айфон, диктофон и флешку. Ранее следствие уже вернуло ей личный айфон и планшет, а также ноутбук, который, по словам журналистки, оказался в нерабочем состоянии. Второй западный окружной военный суд на выездном заседании в Пскове назначил Прокопьевой наказание в виде штрафа в 500 тысяч рублей. Обвинение просило приговорить журналистку к “только реальному лишению свободы” на шесть лет и запрету заниматься журналистской деятельностью на четыре года.
Первая предусматривает наказание за публичные призывы к террористической деятельности, оправдание терроризма или его пропаганду. Наказывается штрафом в размере до пятисот тысяч рублей, либо лишением свободы на срок от двух до пяти лет. По словам Гайнутдинова, распространением призыва к террористической деятельности может считаться как разговор между двумя людьми, так и выступление на митинге. Защита Прокопьевой заявила, что “искаженная интерпретация экспертами этого высказывания, не соответствует контексту и говорит либо о намеренном искажении значения, либо о непонимании смысла и отсутствии компетенции для экспертного исследования”. Статья 205.2 в Уголовном кодексе стоит в одном ряду с другими, предусматривающими лишение свободы лишь за слова. В последние пять лет количество приговоров по статье 205.2 из года в год растет.
“Русский Моисей”: в США умер советский диссидент, фигурант громкого “самолетного дела” Юрий Федоров
Журналистку Светлану Прокопьеву обвинили в публичном оправдании терроризма за попытку проанализировать поступок анархиста Михаила Жлобицкого, взорвавшего себя в приемной ФСБ. По словам Гайнутдинова, рост уголовных дел по статье 205.2 обусловлен, с одной стороны, с международными обязательствами России по борьбе с терроризмом — необходима отчетность. С другой стороны, адвокат связывает это с необходимостью демонстрации ФСБ собственной важности, контролем за информационным пространством и внутренней отчетностью спецслужбы. «Я думаю, что если посмотреть по всем годам всю статистику, за что же людей привлекали, то большая часть [приговоров] будет за [высказывания про] ИГИЛ. Этого, я думаю, за последние годы больше, чем раньше — вот как раз как с Архангельском», — считает Кравченко. Обвиняемые по ней, так же, как и по другим террористическим статьям, попадают всписок террористов Росфинмониторинга.
Используют ее, в том числе, и против политических активистов. В начале июля по обвинению в оправдании терроризма осудили журналистку Светлану Прокопьеву. “Предмет колонки Прокопьевой – “критика, в том числе, правоохранительной системы относительно ненадлежащего соблюдения гражданских прав и свобод, подавления протестной активности. Анализируя причины теракта, она указывала и на ответственность государства за случившееся.
При этом “Мемориал” все же охарактеризовал его преследование как “политически мотивированное”. Спустя год ему изменили меру пресечения на подписку о невыезде – но тут же задержали вновь. Поводом для нового дела о публичном оправдании терроризма послужили стихи о событиях в Архангельске, написанные Зломновым в СИЗО. Поддержать журналистку на оглашение приговора приехали многие журналисты из Москвы и Петербурга, в том числе заместитель главного редактора “Эха Москвы” Татьяна Фельгенгауэр, главный редактор “Медиазоны” Сергей Смирнов и спецкор “Новой газеты” Илья Азар. Кроме того, в Псков приехали координатор движения “Открытая Россия” Андрей Пивоваров, а также лидеры “Яблока” Николай Рыбаков и Эмилия Слабунова. В защиту Прокопьевой выступили члены президентского совета по правам человека, руководители СМИ, журналисты, политики и международные правозащитные организации.
Студия подкастов Свободы
Защита еще в ходе процесса ходатайствовала об исключении из материалов дела заключения этих экспертов, выполненного на бланке Хакасского государственного университета. Черкасов ссылался на официальный ответ проректора вуза о том, что бланк не соответствует университетскому и вуз к этой экспертизе никакого отношения не имеет. Защита также ставила под сомнение, ссылаясь на открытые данные, достоверность представленных экспертами данных об их квалификации. Журналистка в тексте предположила, что действия Жлобицкого могли быть спровоцированы в том числе и государственной политикой и что государство может нести часть ответственности за появление поколения граждан, которые борются с ним.
А пост был компиляцией из неопубликованной книги Кунгурова, которую по его просьбе разместил товарищ, занимавшийся продвижением блога. Но Приволжский окружной военный суд не поверил его доводам. Уголовное дело против блогера возбудили за пост в “Живом журнале” под заголовком “Кого бомбят путинские соколы”, опубликованный в октябре 2015 года. Он был посвящен тому, что представляет собой “Исламское государство” (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ), против которого Россия тогда начала военную операцию в Сирии.
И одной из причин этого, как предполагает Надежда, стало как раз участие в организации протестного митинга. В частности, он говорит, что “формально” не писал тот пост. По его словам, следствие утверждало, что он разместил запись, находясь у себя дома. Кунгуров же утверждает, что был в это время отпуске в Краснодарском крае.
Она рассказывает, что часто экспертизы делают бюро, которые аффилированы с правоохранительными органами. Сами экспертизы Кравченко называет некачественными и ориентированными на то, чтобы давать те ответы, которые хочет услышать следствие. Всю оперативную и следственную работу по этим статьям выполняют сотрудники ФСБ. По словам Гайнутдинова, высказывания, подпадающие под статью 205.2, выявляют при помощи аппаратных комплексов для мониторинга по ключевым словам, которые анализируют социальные сети и сайты СМИ. Вручную анализируются видеозаписи, также оперативники наблюдают за соцсетями некоторых людей. В суде интересы Любшина представлял юрист международной правозащитной группы «Агора» Дамир Гайнутдинов.
Надежда подчеркивает, что сама выступает против терроризма, а Жлобицкого ей, скорее, просто жаль. И вспоминает обсуждение в комментариях к новости о взрыве. Свое уголовное дело Надежда обсуждает не очень охотно. Как выяснилось в ходе разговора, Ромасенко просто боится, что если она начнет “выступать против них”, то ей и “забранный при обыске ноутбук не вернут”, и статью “пришьют” еще какую-нибудь. Надежда Ромасенко попросила плохо не писать о сотрудниках ФСБ, ведь “это их работа”.
Амнистий по террористическим статьям не проводят, а условно-досрочное освобождение возможно только после отбытия ¾ срока. Таким образом, люди, осужденные за высказывания, испытывают все те же самые поражения в правах, что и осужденные по другим террористическим статьям. В суде Степина cообщила, что специалистом в этой сфере не является. Прокурор Наталья Мелещеня заявила в прениях, что Прокопьева “являясь журналистом, действовала с целью формирования у массовой аудитории общественного мнения о признании идеологии и практики терроризма правильной, нуждающейся в поддержке и подражании”. По версии обвинения, журналистка обратилась к этой теме, “предвидя возможность наступления общественно опасных последствий и желая их наступления”. В октябре 2019 года Прокопьева опубликовала открытое письмо, в котором назвала свое дело “убийством свободы слова в России”, заявив, что считает его “банальной местью обиженных силовиков”.
“Мне кажется, что после взрыва в Архангельске они вообще проводили большую работу по поиску, скажем так, реакции на это событие. И, насколько я знаю, мое уголовное дело не единственное”, – говорила она в интервью Би-би-си. После оглашения приговора объединение независимых СМИ “Синдикат 100” распространило заявление о том, что “сегодняшний приговор – это приговор за профессию и предупреждение всем, кто в этой профессии работает”. У здания суда в Пскове Прокопьеву ожидали более 70 человек. Журналистка сказала собравшимся, что если бы они не пришли, она бы могла не выйти из зала суда.
Несколько фигурантов подобных дел уже приговорены креальным срокам, самый большой из них— пять лет. Такой срок получил житель Калуги Иван Любшин за то, негры не люди что назвал совершившего теракт «героем недели как минимум». Как сам Любшин рассказывал ОВД-Инфо, он подразумевал, что подросток стал героем новостей.
Время, проведенное в СИЗО, тем не менее, показалось ему “лучшей частью срока”, поскольку позже в колонии-поселении и колонии общего режима он большую часть времени просидел в штрафных изоляторах. “Когда отсутствуют лингвистические признаки призывов, в ход идут так называемые “косвенные” и “скрытые” призывы”, – продолжает эксперт ГЛЭДИС. Хотя в методических пособиях РФСЦЭ употребление термина “скрытый призыв” подвергается резкой критике. Ее, как правило, выполняют члены экспертных подразделений ФСБ, а также сотрудники лабораторий судебной экспертизы минюста. В России одним из важнейших элементов расследований по статье 205.2 стала экспертиза, которая ложится в основу обвинительного заключения.